#1 doktor zhivago » 18.02.2018, 01:06
Знаю, что шахматисты всегда творят, либо за шахматной доской, либо в беседе, либо сочиняют рассказы. Предлагаю завести литературную страничку на которой шахматисты будут выкладывать свое творчество. Стартую первой. Проблема всегда в понимании человека, это сложно понять другого. . Каждый из нас родом из детства. И наши помыслы и идеи тоже родом из детстсва. Мой рассказ для коренных псковичей, учеников и любителей шахмат, тех, с кем приходилось играть за одну команду. Все свое, ни единой строки плагиата.
Сказки города Н.
1978
Мне снился сон, давным давно, что я в реке купаюсь,
песок у крепостной стены и Кремль нависает,
чиста вода и видно дно, снует уклеек стая,
и хорошо, так хорошо, наверное в раю бывает.
Если какой – нибудь житель города Н скажет Вам, господа, какой чудесный у нас городок, полный русской старины, приезжайте, посмотрите, не пожалеете. Не верьте! Города Н давно нет, он остался в памяти коренных жителей и на довоенных открытках, бережно сохраненных коллекционером Натаном Левиным. Если бы не он, мы бы и не увидели, каким был этот город.
Город полный прелести старинных улиц, булыжных мостовых, деревянных домов и садов, кустов сирени и бузины, палисадников c благоухающими цветами, и проживавших в городе незамысловатых жителей с их простой философией « не уежно, так улежно», давно снесен разными разрушителями, и вряд ли возродится к прежней красоте.
А я расскажу то, что рассказали мне добрые люди, и что мне довелось увидеть.
Почему городок, спросите вы, да невелик он был в середине прошлого века, всего 40 000 жителей, и двадцать тысяч военных, закрытый городок, с пропусками для населения, « житель пограничного города».
Войну ждали, готовились к ней и она пришла, унеся целые семьи горожан, их дома, сады, аллеи, мосты и церкви. Город бомбили чужие самолеты, а потом бомбили свои самолеты. Дети удивлялись, « смотри, это не твой дом горит на той стороне реки?» Выбитые из города в сорок четвертом в отместку, уходя, уцелевшие дома поджигали. Факельщики. И осталось в городе 200 жителей, не успевших эвакуироваться, они попрятались по подвалам, многих увезли в Германию на работы, остальные разбежались по деревням. Город превратился в руины и от вокзала был виден базар.
Чудом уцелевшие после войны жители отстроили свои дома на пепелищах, « детям надо оставить надежное убежище», говорили они. И покалеченные войной дали детям крышу над головой: дома, колодца из бутовой плиты, сараи для живности, огороды, подвалы и чердаки для хранения продуктов, деревянные заборы и крепкие ворота.
Для стройки брали ссуду под двадцать процентов. Вождь имел силу заставить разрушителей платить за содеянное зло, но предпочел взять территории и отодвинуть границы подальше от тех, чей девиз всегда « идти на Восток».
Жители вновь посадили сады и деревья, вернулись к прежней жизни, «это была последняя война» утверждали победители, читали газету « Правда» и слушали по радио новости и классическую музыку. Жили скромно, лишней тряпочки не было, чисто, но счастливо, сокровищами детей были цветные камушки и красивые стеклянные флакончики из под духов, но зато в каждом доме были книги. И иконы, старики говорили « у каждого коммуниста под подушкой спрятана иконка».
Домохозяйки завели кур, гусей, коз, а некоторые даже корову держали.
Многие мужчины, прошедшие три войны, работали через силу и на заводах и на восстановлении своих домов, надорвались и умерли раньше времени.
Постепенно в город вернулась размеренная жизнь, и если какой-нибудь нерадивый житель не подметал улицу под своим окном или не убирал снег, его штрафовал блюститель порядка.
После смерти вождя пришла новая власть, и по плану с благородными целями, стала сносить старинные средневековые улицы, выгоняя жителей в маленькие « хрущевки», доходя в своем варварстве до спиливания 300 летних деревьев и уничтожения прудов с золотыми карасями и дворянских гнезд, готовя место под очередную бетонную коробку.
Красота города стала исчезать.
Бойтесь тех, кто знает, как надо делать!
Старинные улицы с двухэтажными домами, первый этаж из известняка, второй деревянный, следовала сохранить, а новый город построить на окраине.
Но если наша власть решила что–то сделать, она это сделает обязательно!
Двухэтажных домов, построенных при царе, в городе остались единицы.
Жители города Н, кто с радостью, кто с сожалением, покинули свою землю под нажимом власти и переехали в бетонные коробки, « тепло, светло и мухи не кусают» шутили они. Снова посадили под окнами новостроек деревья, огородили уже общий двор, и приятно просыпались под шум метлы дворника и дети во дворах на пасху катали крашеные яйца на горках и играли в ножички, в казаки – разбойники.
Скучая по своей земле и по привычному образу жизни, жители города завели дачки в пять соток в окрестностях города, часто в местах с необработанной и непригодной почвой. Пилили осины, корчевали пни, осушали болота, превращая заброшенные земли в цветущие сады.
Устои старинной жизни сохранялись, жители города работали на заводах и в садах, рыбачили, собирали грибы и ягоды, соседи отмечали вместе праздники под россыпь винегрета и дружно пели песни военных лет за праздничным столом. Это спокойное время быстро пролетело.
Третьей волной разрушителей русской старины оказались скоробогатчики последних лет, которые, как вороны добычу находили чудом уцелевший дом из прошлого и одним махом ставили на его месте доходный дом - бетонную коробку, красиво раскрашенную или особняк для себя. И городские власти не отстают, выпиливая последние деревья, освобождая места для автомобилей и помоек.
Что делать, комфорт заменил счастье, закон заменил правду.
Это уже не город Н, а типичное место проживания населения.
Коренных жителей в городе мастеров почти не осталась, они разбежались по миру в поисках красоты, в поисках лучшей жизни или по воле случая, а город Н. заселили приезжие, традиционная городская культура исчезла.
Уютные дворы, обнесенные заборами, заросшие шиповником и жасмином, в которых на лавочках сидели почтенные бабушки, заменили дворы, в которых автомобили смотрят на помойки, а на лавочках мужики выпивают по вечерам. Даже птицы в городских кварталах поселились другие, певчих птиц заменили вороны и чайки.
Удивительно, что каждая волна варварского уничтожения старинного города начиналась с выпиливания деревьев. Завоеватели боялись партизан и выпиливали деревья, идейные сгоняли людей с земли, человек, обеспечивающий себя питанием, не зависит от власти, вердикт - «спилить сад и снести дом. Предпринимателям выгодно строить в черте города, «купить землю, спилить деревья, снести дом».
Власти боятся, что деревья упадут на их автомобили и поэтому тоже следует « спилить деревья и снести дом», и построить очередной служебный замок.
Бедные деревья, несчастный город, замученные его обитатели, просыпающиеся под шум автомобилей и мусоровозок.
2004 год.
« Хорошо, когда выпадет снег и накроет помойки и мусор,
и по снегу пройдет человек светлый ликом и светлый духом.
Белый снег – это манна небес и спасение для природы,
управляет городом бес, при плохой и хорошей погоде.
Не боится морозов бес, он везде и в делах и в мыслях,
Все запутал, дремучий лес, как из города беса выслать».
Увидеть настоящий город Н теперь можно только во сне!
А обитателей бетонных коробок стоить искать на маленьких дачах вокруг города, это последний рубеж обороны старинных устоев русской жизни на своей земле!
Жители города Н. словно не помнят о разрушительных волнах, пронесшихся над их городами, цепляются за землю и вновь строят дома, сажают сады, разбивают огороды и цветники и надеются, что там их никто не тронет. Наивные.
Устоять в борьбе с разрушителями удалось церквям, монастырям, храмам, купеческим домам, торговым палатам, крепостным стенам, сторожевым башням и старинным погостам. Это дар предков потомкам. В средние века город был богат, так богат, что мастера одной гильдии, селившиеся рядом, строили для себя домовую церковь, зазорно было ходить в церковь мастеров другой гильдии, поэтому с каждого места в городе Н раньше можно было увидеть не меньше пяти церквей.
Испокон века в городе много церквей, много иноземцев, по этой причине жители города Н. отличались крайней набожностью и терпимостью к иноверцам. В городе никогда не случалось наводнений, землетрясений и погромов на национальной почве.
Город был вольным несколько столетий, управлялся народным вече, печатал свою деньгу, не подчинялся никому, пока его не завоевал московский царь Иван Грозный. Развитие города прекратилось с началом развития Петербурга.
Как видите, от Москвы и Петербурга Пскову одни неприятности.
Управлять этим городом сложно, каждый житель имеет свое мнение и желает, чтобы его услышали, прислушались к его мнению и учли бы его, пятьсот лет первой на Руси демократии стали чертой характера исконного жителя этого города.
Но не все так мрачно, и если на улицах города вы увидите людей; либо высоких, либо крепкого сложения, « ладно сложен, крепко сшит», с непокорными волосами, длинноруких и длинноногих, со светлыми глазами, русоволосых в большинстве своем, простоватых с виду, прямолинейных в речи, крайне независимых в поступках, поступающих по правилу « пусть мне будет хуже, но не из той лужи», вы сразу поймете, что это потомки древних жителей города.
Если ваши предки не псковичи, не расстраивайтесь, воздух в этом городе такой» ядовитый», а народ такой вредный, а дух города такой сильный, что поживя в нем несколько лет, вы обязательно оскобаритесь.
Если вы еще не догадались, что это за город, пора раскрыть тайну, городом Н этот город назвал автор «Двух капитанов».
Гений Тарковский советовал гению Феллини, « хотите увидеть настоящую Русь, приезжайте в Псков», приезжайте и вы, не пожалеете.
2010 год.
«Белые ночи летом, ночь залита теплым светом.
Белые ночи зимою, снег светится сам собою».
Январь 2018 года
Иллюстрацией с рассказу будут стихотворения, так как рисовать хорошо я не умею.
Добавлено спустя 2 минуты 34 секунды:
1983
Мой город красоты необычайной, такой вы не увидите нигде.
Чтоб в белых церквах пение звучало, и отражались купола в воде.
А небо синевы почт волшебной ласкало золоченые кресты
Тропинки древние усыпанные щебнем, играющих мальчишек у воды.
Старух идущих на свиданье с Богом, кормящих по дороге голубей,
Мой древний город, как же ты мне дорог,
затерянный средь низменных полей.
1985
Кто это смотрит на меня с портрета в золотистой раме.
В ком много грусти и огня, а радости веселья мало.
Кого коснулась всех беда, чей строг портрет в старинной ране,
послевоенные года, печать войны в глазах у мамы.
Который день бомбили Псков, отец ей выкопал землянку,
Не говоря прощальных слов, ушел под музыку «Славянки».
1989
Дом бревенчатый, тихая улица, липы старые под окном.
Кот на печке от радости жмурится в незатейливом доме том.
Затопи печь, пожалуйста, старая, и давай посидим у огня,
Ты простила грехи мои малые, ты простил, простила ль меня?
Как спокойно в твоем присутствии, ты как теплый и ласковый дождь,
как мне плохо в твое отсутствие, словно в сердце вколочен гвоздь.
Затопи печь, пожалуйста, старая, и давай посидим у огня,
Ты простила грехи мои малые, ты простил, простила ль меня?
1981
Я люблю грусть тоску и туман над рекою
и беседку, в которой тебя не ждала
И не скажет никто, отчего родилась я такою,
Непохожей на век, поневоле в котором жила.
Отчего так люблю предаваться мечтам и покою,
Отчего так люблю звон гитары в ночной тишине,
И цыганский романс, поцелуй его дорого стоит,
Чье- то сердце смеется и плачет в тиши обо мне.
И запущенный сад, звук падения яблок о землю,
Круг друзей за столом на веранде и с мятою чай.
И укрытая пледом усталая бабушка дремлет,
на столе догорает и тает большая свеча.
1987
На холме вековом древнем, синим снегом запорошен,
в наступающий час вечерний с колокольни протяжный звон,
величаво поплыл над Псковом, созывая людей в храм,
будь покорным общему зову и иди по истертым камням,
через арку над головою белой птицей взлетает собор,
окна теплятся, о покое напевает церковный хор.
Город крепость сокрытая сила, не сравняли с землей века.
Неприступные башни, стены охраняет стальная река.
1989
Тихо спит погост, пара мертвых роз.
Синеватый снег, плачет человек.
Догорит свеча, сердце источа,
Наклонился крест, лишь Христос воскрес.
И как в сериале, продолжение следует.